в подарочную корзинку для Рокэ Алварыча))

[alva-fest]

Название: Долг оруженосца
Жанр: общий, флафф
Категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи: Рокэ Алва, Ричард Окделл
Размер: ~1600 слов
Дисклеймер: стандартный
Краткое содержание: за неимением формальных обязанностей, Дик придумывает свои.
Предупреждение: по случаю праздника оба слегка ООСят)

— Я не уйду!
Дик прекрасно сознавал, что выглядит нелепо, стоя вот так, насупившись, руки в бока, посреди кабинета своего эра, точно в центре морисского ковра. Ему уже дважды приказывали уйти, и уже дважды он отказывался, но, Разрубленный Змей, он не мог, не должен был уходить сейчас!
— Я не уйду, монсеньор, я же вижу, что...
— Что вы видите?
— Что вам плохо!
В самом деле, это трудно было не заметить. Когда Дик пришел, Алва сидел в своем кресле возле камина, бокал с вином, как обычно, стоял на подлокотнике. Однако то ли из-за того, что этот бокал был почти полон, то ли из-за пламени, пылавшего ярче, чем обычно, Дик заметил, что поза его эра выглядит странно напряженной, а голова склонена слишком низко. В первое мгновение у Дика мелькнула мысль, что эр просто пьян, но он тут же вспомнил, что тот приехал всего полчаса назад, успеть напиться так быстро было невозможно. К тому же бутылки на секретере не были даже откупорены, а та, что стояла на столике возле кресла, оказалась едва початой. Все это выглядело странно, непонятно и очень тревожно, потому что Дик еще не помнил случая, чтобы вино в кабинете его эра задерживалось на свободе так долго.
— Окделл, уйдите.
Он даже не повернул головы, а голос звучал как-то глухо, словно с трудом. Дик еще больше уверился, что прав.
— Нет!
— Нет? Это что, бунт?
— Монсеньор, ну зачем вы… — обиженно проговорил Дик. — Почему вы никогда не можете честно сказать?
— Я всегда говорю честно, Окделл, — усмехнулся Алва, — на свою голову… Хотя стоило бы, пожалуй, соврать, чтобы наконец избавиться от вашего присутствия.
— Всегда? — переспросил Дик, сделав вид, что не заметил вторую часть фразы. — Раз всегда, то скажите, что случилось.
— Ничего.
— Вы опять! Хорошо… — Дик помедлил, пытаясь подобрать нужные слова. — У вас что-то болит?
— Да. Совесть, которой нет. Призрачные боли — слышали про такое?
Дик не слышал, но на всякий случай кивнул.
— А еще?
— Вам мало? Кровный враг недостаточно страдает?
Говоря это, Алва слегка дернул плечом, и Дик заметил, что движение вышло непривычно вялым и осторожным. Так вот в чем дело! Эр весь день провел в седле, неудивительно, что у него ноет спина… И плечи, наверное, тоже.
Дик сделал глубокий вдох и решительно шагнул к креслу.
— Монсеньор, когда у отца болела нога, лекарь втирал ему мазь… Это хорошо помогало, правда, и я помню, как он это делал… Можно и без мази, наверное, просто потереть, где болит… Вы позволите?
Алва наконец поднял голову и смерил Дика долгим, ничего не выражающим взглядом.
— Окделл, вы в своем уме?
— Монсеньор, я осторожно, это будет совсем не больно!
Дик чувствовал, что его несет, несет так же отчаянно и бесповоротно, как когда-то в игре, только сейчас на кону стояло нечто большее, чем даже родовое кольцо. Глаза Алвы оставались холодными и нехорошо прищуренными, как бывало, когда он в ярости и не намерен этого скрывать. Дик понимал, что играет на собственную жизнь, но отступать было недостойно.
— Я не причиню вреда, клянусь!
— Что так? Месть уже забыта? — в голосе Алвы мелькнула привычная язвительность, и Дик облегченно выдохнул: насмехаться и убивать одновременно эр не станет.
— Это низко, — твердо заявил он, — мстить сейчас, когда вы… Я потом.
— Какое счастье, — заметил Алва, — а то я уже начал беспокоиться.
Он язвил — язвил совсем как обычно, но сейчас это почти не задевало, — и Дик решился продолжить:
— Так вы позволите?
Алва поморщился, как от зубной боли.
— Это не входит в обязанности оруженосца.
— В них ничего не входит, вы сами говорили, так что…
— Что?
— Просто позвольте мне помочь.
— И тогда вы оставите меня в покое?
— Да. Слово Чести.
Если бы Дик опустил глаза на мгновение позже, то вряд ли заметил бы тот странный блеск, который неожиданно появился в глазах его эра, и который, без всяких сомнений, что-то означал. Дик не успел сообразить, что именно, потому что Алва уже поднимался с кресла.
— Ну, если Чести… Это меняет дело. Леворукий с вами, валяйте, только побыстрее.
— Хорошо! — обрадованно воскликнул Дик. Он так гордился своей победой, что и не подумал этого скрывать. — Вы можете лечь на кушетку?
— Зачем?
Дик слегка замялся.
— Ну, стоя неудобно…
— По-вашему, я уже настолько выжил из ума, что готов повернуться к вам спиной?
Дик растерялся. Ему и в голову не пришло, что его слова можно понять таким образом.
— Да как вы… — начал он и тут же осекся, сообразив, что спорить не стоит. Он мысленно досчитал до четырех, молча отцепил от пояса кинжал и шпагу, затем положил оружие на стол и обернулся: — Нет, монсеньор. Теперь видите?
— Что вы решили удавить меня голыми руками? Вижу.
Дик уже приготовился к новой перепалке и даже было открыл рот, чтобы ответить, но Алва опередил его. Он неспешно приблизился к кушетке, немного помедлив, скинул мундир, и раньше, чем Дик успел закрыть рот, грациозным движением улегся на живот, скрестив под щекой руки.
— Так?
Дик невольно сглотнул.
— Да. — Он опустился на колени возле кушетки, оглядел почти беззащитную фигуру лежащего перед ним человека. Тонкий батист рубашки был чуть влажным меж лопаток, и Дик тронул его пальцами, расправляя складки ткани. — Плечи?
— И спина, — добавил Алва. — Если вас не затруднит.
По-видимому, сопротивляться он больше не собирался.
Дик закатал рукава и задумался. Говоря совсем откровенно, он не особенно хорошо помнил, что делал лекарь с ногой отца — ему самому было тогда лет десять, да и лечение он видел только мельком, — поэтому он втайне надеялся, что Алва скажет, если что-то пойдет не так. Дик и вправду не хотел сейчас причинить ему боль, в конце концов, это действительно была не дуэль, и он сам предложил помощь. Хотя и не вполне отдавал себе отчет, что заставило его это сделать.
Он положил руки на плечи Алвы и осторожно провел вниз, стараясь не давить слишком сильно. Даже сквозь ткань он чувствовал под пальцами упругие, словно туго набитый мешочек, мышцы, острые косточки лопаток и теплую, чуть неровную кожу. Ощущение было странное и незнакомое, как будто Дик касался чего-то запретного, полного скрытой силы, готовой мгновенно вырваться на свободу после первого же неловкого движения. Впрочем, он не сомневался, что так оно и было, и даже из такого положения Алва прекрасно сумеет схватить его, и хорошо, если только схватить.
Однако пока он молчал и лежал спокойно. Дик довел руки до его талии и снова вернулся наверх. На этот раз он позволил себе чуть больше: прижал ладони плотнее и добавил к прямым движениям круговые. Он очерчивал невидимые выпуклости, будто стараясь их разгладить, сводил руки к хребту и вновь разводил их в стороны, кончиками пальцев аккуратно разминал места, казавшиеся особенно твердыми. Он смутно подозревал, что отцовский лекарь действовал как-то иначе, а то, что делал он, больше напоминало ласку, а не лечение, и тем не менее продолжал, пользуясь молчанием Алвы и своей безнаказанностью.
Закончив очередное путешествие сверху вниз, Дик заметил, что объект его стараний уже не кажется высеченным из камня. Мышцы стали ощутимо мягче, напряжение, которое явственно проступало вначале, исчезло. Лица Алвы Дик не видел, а затылок и шея не давали никакого шанса понять, все ли у него хорошо.
— Монсеньор, ну как? — решился наконец спросить Дик.
Ответом ему был то ли громкий вздох, то ли подобие стона, настолько не вязавшийся с обычными резкими и отчетливыми словами, что Дик невольно вздрогнул.
— Вам неприятно?
— Я все еще очень страдаю, Окделл, — пробормотал Алва, не поднимая головы со сложенных рук, — просто ужасно. Продолжайте.
— Может, снимете рубашку?
— Я сказал — продолжайте.
Возразить Дик не осмелился.
Алва снова молчал, дыхание его было ровным, как у спящего, и в какой-то момент Дик лениво подумал, что, если бы их сейчас увидели Люди Чести, то ему никогда не простили бы этой упущенной возможности. От этой мысли он невольно замер: не слишком ли он старался для врага? Долг оруженосца, пусть даже лишенного обязанностей, требовал разделять с господином бой, но значило ли это, что следует участвовать и во всем остальном? «Если эр все делает сам, — наконец твердо сказал себе Дик, — то долг оруженосца — самому решать, когда нужна его помощь». И, что самое удивительное, ему совершенно не было стыдно.
Он продолжал растирать плечи и спину своего эра, пока не начали неметь руки. В конце концов, когда терпеть зуд в запястьях стало уже невыносимо, Дик остановился. Он уселся на ковер рядом с кушеткой и устало прикрыл глаза.
— Ричард?
Алва успел повернуться на бок — абсолютно бесшумно, как всегда, — и теперь смотрел на него. Глаза, в которых не было и капли сна, смеялись.
— Как… как вы себя чувствуете? — неуверенно спросил Дик.
— Превосходно. Вы отлично справились.
Похвала была неожиданной, но Дику показалось, что прозвучала она искренне.
— Правда?
— Конечно, правда, — подтвердил Алва. И вдруг рассмеялся: — Думаю, я сказал бы то же самое, даже если б действительно был болен.
— Что?! Вы не… Вы!..
Обида и возмущение были слишком велики, чтобы Дик смог продолжить. Выходит, он все выдумал, Алва прекрасно себя чувствовал и не нуждался ни в какой помощи, должно быть, он и правда сделан из стали, не знающей боли, он и вправду такой, как о нем говорят! И выходит, все это время Дик просто… Создатель, да это же было почти непристойно!
Дик рванулся, чтобы встать, но Алва успел положить руку ему на плечо.
— Вы были так настойчивы, — мягко сказал он, — что возбудили мое любопытство. Честно говоря, я просто не удержался… Ричард?
Дик недовольно пыхтел, устремив взгляд на свои сапоги. Отвечать ему не хотелось, как не хотелось слышать очередные насмешки, поводов для которых он дал предостаточно. Он не был ни в чем виноват, но чувствовал себя ужасно глупо.
— Вы должны были сказать, — наконец буркнул он.
— И лишить себя такого удовольствия? — мгновенно откликнулся Алва. — Да ни за что.
— Удовольствия? — с недоверием переспросил Дик. — Вам… понравилось?
— Мне понравилось, — серьезно ответил Алва. — Надо будет как-нибудь повторить. Ричард, вы же не откажетесь спасти меня еще раз?
— Вы опять будете притворяться?
— Думаете, стоит?
— Нет, — покачал головой Дик. — Вы можете просто сказать.
— В самом деле. — Алва снова улыбнулся. На его лице все еще было спокойное и чуть лукавое выражение, так не похожее на обычное, насмешливое и колючее, и у Дика вдруг мелькнула мысль, что в этот момент его эр думает о чем-то совсем другом. — Я просто скажу.